Неколебимый камень

Неколебимый камень

О.Б. Сокурова

(Окончание. Начало см.: «Пастырь», октябрь, 2007)

Это случилось 27 ноября (10 декабря) 1925 года на память иконы Божией Матери «Знамение». Ночью в Сокольническую резиденцию Местоблюстителя явились вооруженные люди и приступили к обыску. Сначала митрополит Петр был арестован на дому но уже через два дня его перевели во внутреннюю тюрьму при ГПУ. Позже митрополит Петр был переведен в Бутырскую тюрьму затем предстоял долгий путь по этапу в Сибирь и еще дальше — в Заполярье...

В церковной Москве, а затем по всей России, уже достаточно приученной к массовым «изъятиям» духовенства, арест Патриаршего Местоблюстителя был воспринят с особой скорбью: верующие русские люди понимали, что удар был направлен в главу Церкви и что это означает начало нового похода против Нее, как это произошло и после ареста Патриарха Тихона в 1922 году.

Узнав из достоверных источников об аресте митрополита Петра (Полянского), митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский), находившийся в это время в Нижегородском Крестовоздвиженском монастыре, немедленно вскрыл пакет с завещательным распоряжением и приступил к возложенным на него обязанностям Заместителя Патриаршего Местоблюстителя. Он находился в полусвободном состоянии, с подпиской о невыезде из Нижнего, однако через Московского викария уведомил русский епископат о своем назначении и получил сведения, что оно принято на местах спокойно... Это было 1/14 декабря 1925 года.

Между тем, несколько позднее, 9/22 декабря 1925 года, в Москве под покровительством Е.А. Тучкова и ГПУ собирается группа архиереев в составе из 9 человек, которая не знает будто бы о полномочиях, данных митрополиту Сергию (Страгородскому). Обсудив создавшееся «положение», группа образует Временный Высший Церковный Совет (ВВЦС), который начинает самочинно править Церковью. Во главе этого нового церковного раскола находился архиепископ Екатеринбургский и Ирбитский Григорий (Яцковский).

Гражданская власть сразу поддержала ВВЦС — дала разрешение на печать, канцелярию, предоставила в распоряжение раскольников типографию.

Но Церковь решительно стояла на стороне митрополита Сергия (Страгородского) и только его власть признавала законной. Тогда раскольники стали усиленно призывать Заместителя Патриаршего Местоблюстителя к сотрудничеству с ВВЦС. Однако митрополит Сергий не склонен был идти ни на какой компромисс и в своих посланиях убедительно показал полную неканоничность образования ВВЦС. Он утверждал, что этот акт — «не смелость ревнителей, а дерзость похитителей, подлежащая наказанию по правилам Церкви». Поэтому он распорядился за тяжкие нарушения канонов подвергнуть причастных к григорианскому расколу архиереев «запрещению в священнослужении и устранению от управления вверенными им епархиями (или викариатствами) впредь до раскаяния их...»

Тогда раскольники (при содействии Е.А. Тучкова) затевают новую интригу: они делают попытку получить санкцию на существование ВВЦС от самого Патриаршего Местоблюстителя, пользуясь тем, что он находится в строжайшей изоляции и ничего не знает о положении церковных дел.

Действительно, как для Патриарха Тихона в период его заключения, так и для его преемника главной и самой страшной пыткой было неведение о том, что происходило «на воле», в какой ситуации находится Русская Православная Церковь, за которую оба несли всю полноту ответственности. Пользуясь этим, каждого из них стремились склонить к компромиссам, представляя дело так, что в противном случае само существование Церкви оказывается под угрозой.

С помощью «соответствующих инстанций» они представили находящемуся в тюрьме митрополиту Петру доклад о положении церковных дел, в котором содержалась ложная информация о том, что митрополит Сергий (Страгородский) не может якобы осуществить возложенные на него высокие полномочия и поэтому Русской Православной Церкви грозит анархия. Выход, как утверждалось в докладе, один: передать руководство Церковью ВВЦС, уже будто бы успешно функционирующему и признанному даже гражданской властью.

Эти сведения чрезвычайно огорчили митрополита Петра. От него требовалось быстрое и в то же время мудрое решение — и оно было принято: в понедельник, 19 января (2 февраля) 1926 года на докладе появилась условная резолюция Местоблюстителя, в которой было выражено глубокое сожаление, что один из трех предполагавшихся Заместителей не мог по различным причинам вступить в эту должность. И далее говорилось: «Если с Нашей стороны для успокоения верующих и блага Церкви требуется особое распоряжение и изменение такового от 23.11/6.12 1925 г., то в интересах мира и соединения Церковного, признаем полезным временно для выяснения Нашего дела поручить исполнение обязанностей Патриаршего Местоблюстителя коллегии из трех архипастырей: Высокопреосвященнейшего Николая (Добронравова), архиепскопа Владимирского, Высокопреосвященнейшего Димитрия (Беликова), архиепископа Томского, Высокопреосвященнейшего Григория (Яцковского), архиепископа Екатеринбургского. При этом считаем должным пояснить, что только коллегия является выразительницей Наших, кроме Патриаршего Местоблюстителя, полномочий по всем вопросам, кроме вопросов принципиальных и общецерковных, проведение в жизнь которых допустимо лишь с Нашего благословения». (Выделено нами — О.С.)

Ознакомившись с этой резолюцией, митрополит Сергий (Страгородский) сделал совершенно обоснованный вывод, что Патриарший Местоблюститель не имел полной и объективной информации о положении церковных дел... Поэтому Заместитель Патриаршего Местоблюстителя не счел возможным сложить с себя вверенные ему полномочия.

Вообще в первый период своей деятельности во главе вновь осиротевшей Русской Православной Церкви митрополит Сергий неоднократно проявлял твердость, решительность и незаурядный — тонкий, точный и проницательный ум. И когда Е.А. Тучков, поняв, что затея с созданием ВВЦС не вполне удалась, предложил вступить в должность Патриаршего Местоблюстителя престарелому митрополиту Агафангелу (Преображенскому), только что вернувшемуся из нарымской ссылки, — митрополиту Сергию пришлось мобилизовать эти качества уже на новом участке борьбы против церковной смуты.

Разумеется, он понимал, что митрополит Агафангел, втянутый из-за своей неосведомленности в очередную хитроумную интригу Тучкова, руководствовался совсем иными, чем архипастырь Григорий, — не честолюбивыми — соображениями. Всеми уважаемый архипастырь мог счесть себя вправе возглавить Русскую Церковь, поскольку на него, как на возможного преемника указал Патриарх Тихон еще в 1922 году, перед своим арестом. И вот теперь, используя это обстоятельство, Тучков разрешает митрополиту Агафангелу по окончании срока ссылки вернуться в Ярославль, однако по дороге — в Перми — задерживает его и устраивает с ним встречу в связи с неотложными якобы церковными делами. Он убеждает собеседника, что положение Церкви едва ли не катастрофическое; что борьба за власть между ВВЦС и митрополитом Сергием (Страгородским) будто бы не дает возможности правительству легализовать существование Русской Православной Церкви и что только он, митрополит Агафангел, своим авторитетом, приняв данные ему еще Патриархом Тихоном высокие полномочия, может урегулировать внутреннюю жизнь Церкви и выйти на переговоры с внешней властью. Искренне желая спасти положение Церкви, разрываемой противоречиями и расколами, старец-митрополит издает в Перми послание ко Всероссийской пастве от 5/18 апреля 1926 года, где сообщает о своем вступлении в должность Патриаршего Местоблюстителя. Принимая это решение, он, к сожалению, основывался только на информации Тучкова и не обменялся письмом с митрополитом Сергием.

Таким образом, к весне 1926 года оказалось уже четыре претендента на возглавление Русской Православной Церкви: митрополит Петр (Полянский), митрополит Сергий (Страгородский), митрополит Агафангел (Преображенский) и ВВЦС во главе с архиепископом Григорием (Яцковским). Этого и добивался Тучков — пятый, скрытый претендент на реальное руководство церковными делами, положивший в основу своей политики испытанный принцип «разделяй и властвуй».

Казалось бы, церковный раскол — и раскол по нескольким линиям — должен был вот-вот осуществиться. Но Церковь выстояла и на этот раз. Во многом это произошло благодаря усилиям митрополита Сергия (Страгородского). В сложившейся ситуации ему было виднее реальное положение дел — и он предпринимает ряд срочных, решительных и эффективных мер для предотвращения внутрицерковной смуты.

Прежде всего, он решается, находясь под домашним арестом, отправиться в Москву, в ГПУ, с тем, чтобы передать Местоблюстителю Петру (Полянскому) письмо с объяснением причин, по которым не была выполнена условная резолюция от 19.1/1.2. 1926 г. о создании Коллегии Высшего Церковного Управления взамен единоличного Заместительства.

В этом письме митрополит Сергий (Страгородский) высказывал важную мысль о том, что в единоличном возглавлении Церкви — залог Ее свободы; напротив, в результате учреждения Коллегии, по его словам, «колеблется само основание Церковного строя, восстановленного Собором 1917-1918 гг.». «Вы знаете, — напоминал он митрополиту Петру, — что Коллегией заменил единоличное возглавление Церкви Петр Великий, пытавшийся присвоить себе это возглавление».

Далее он предлагал Местоблюстителю, сохраняя канонический принцип единоличного церковного возглавления, учредить при себе Синод и в таком случае выражал готовность сложить с себя обязанности Заместителя.

Доводы эти были вполне убедительны. Митрополит Петр (Полянский) по-прежнему находился в одиночном заключении. Есть версия, что именно он настоял на своем контакте с Заместителем. Представляя теперь из полученного письма истинное положение дел, он аннулировал резолюцию об учреждении «Коллегии» и санкционировал действия митрополита Сергия (Страгородского), подписавшись: «кающийся митрополит Петр (Полянский)».

Возвратившись в апреле 1926 года с этой резолюцией в Нижний Новгород, Заместитель немедленно начинает переписку с митрополитом Агафангелом (Преображенским) — он понимает, что опасность ВВЦС пока угашена, но в Ярославле тлеет еще один очаг нарушения церковного мира.

Чрезвычайно почтительно и в то же время твердо митрополит Сергий (Страгородский) старается убедить своего корреспондента, что его решение о вступлении в должность Патриаршего Местоблюстителя совсем не бесспорно. Прежде всего, оно не имеет канонических оснований, поскольку митрополит Петр (Полянский) не отказывался от возглавления Русской Церкви, а Собор не смещал его. Заместитель просил его отменить Пермское послание и, в доказательство своего отказа от притязаний на Местоблюстительство, сделать распоряжение по всей Ярославской епархии о возношении имени митрополита Петра (Полянского) и самому при первом своем служении возобновить такое возношение.

Реакция митрополита Агафангела была неоднозначной: сначала он настаивал на своих правах, затем, по-видимому, убежденный аргументами Заместителя, прислал ему следующую телеграмму от 11/24 мая 1926 года: «Продолжайте управлять Церковью. Я воздержусь от всяких выступлений, распоряжение о поминовении митрополита Петра (Полянского) сделаю, так как предполагаю ради сохранения мира Церковного отказаться от местоблюстительства. Митрополит Агафангел (Преображенский)».

Пока велась переписка между двумя митрополитами, Е.А. Тучков не сидел сложа руки: он посетил находившегося в одиночном заключении митрополита Петра (Полянского) и призвал его приветствовать вернувшегося из ссылки старейшего и заслуженного митрополита Агафангела, а затем отказаться в его пользу от местоблюстительства. Как и всегда, этот оборотень обосновал необходимость такого решения интересами «церковного мира».

В этот период физическое состояние митрополита Петра было настолько подорванным, что он не мог мыслить себя - даже в отдаленном будущем — работоспособным деятелем, тем более стоящим во главе Церкви. Он знал митрополита Агафангела давно, и с самой лучшей стороны, он учитывал его старейшинство, а также то, что в завещательном распоряжении Святейшего Патриарха Тихона имя Ярославского митрополита значилось прежде его имени. Наконец, он на собственном опыте представлял, какую горькую чашу пришлось до дна испить старцу-митрополиту за верность Православию... Все это побудило митрополита Петра с радостью и готовностью — «для блага Церкви и устранения раздоров в ней» — передать свои полномочия митрополиту Агафангелу (Преображенскому).

И вновь, уже ссылаясь на письмо Местоблюстителя от 9/22 мая 1926 года, митрополит Агафангел заявил о своих притязаниях. Однако, это запутанное дело было окончательно разрешено соборным разумом Церкви: подавляющее большинство православных епископов решительно высказались против передачи церковной власти митрополиту Агафангелу, признав такое решение неканоническим.

Подчиняясь этому решению, митрополит Агафангел в ответном письме митрополиту Петру от 30 мая/12 июня 1926 г. и в письме к его Заместителю (от 4/17 июня 1926 г.) «по преклонности лет и расстроенному здоровью» отказывался — уже окончательно — от замещения должности Патриаршего Местоблюстителя.

Распутывая клубок этих бурных и быстро сменяющихся событий, один зарубежный русский иерарх, митрополит Литовский Елевферий, вполне объективно свидетельствовал: «Было бы ошибочно видеть в этом процессе какую-либо борьбу за власть. Когда Церковь в опасности, тут не до греховной борьбы. Да и патриаршество там (т.е. в России — Ред.) тяжесть и великий подвиг. Все три иерарха были исполнены искреннею болезнию сердца за благо и мир страждущей Церкви».

Серьезным уроком, однако, является тот факт, что двое из этих иерархов, доказавших в тюрьмах и ссылках свою стойкость, свою верность Православию, на какое-то время запутались в хитросплетениях Е.А. Тучкова. Методы, которыми пользовался этот коварный враг Русской Церкви, были весьма характерны — и они до сего дня не потеряли своей действенности...

Е.А. Тучков, несомненно, принадлежал к числу наиболее изощренных оборотней своего времени. Но козни его были, в конечном счете, изобличены и разрушены Патриаршим Местоблюстителем Петром (Полянским). Твердость, внутренняя независимость и полная несговорчивость, проявленные им в заключении, определили тяжесть его дальнейшей судьбы: из Московского ГПУ он попадает в Суздальский специзолятор; затем его опять привозят в Москву, и Тучков вторично предлагает ему добровольно сложить с себя обязанности Местоблюстительства. Следует решительный отказ — и тогда в декабре 1926 года митрополита Петра отправляют в Тобольск этапом через Вятскую, Пермскую, Екатеринбургскую и Тюменскую тюрьмы.

В феврале 1927 года Патриарший Местоблюститель прибыл с этапом в Тобольскую тюрьму, а в конце того же месяца он был направлен в Абалацкий, или Абалакский Знаменский монастырь на берегу Иртыша.

Подобно многим другим обителям, этот монастырь был превращен в концентрационный лагерь. Но и здесь узник пробыл недолго. Летом 1927 года он был «заброшен» за Полярный круг, в поселок Хэ Обдорского района...

23 июля 1936 года должен был кончиться 12-летний срок его заключения. Но еще 9 июля состоялось заседание Особого совещания при НКВД СССР, на котором был продлен срок заключения митрополита Петра еще на три года. В сентябре ему объявили о продлении срока. Тогда же митрополиту Сергию сообщили о его мнимой кончине. Между тем, истинный глава Русской Православной Церкви жил еще более года.

В августе 1937 года он попросил помощника начальника тюрьмы Артемьева внести в тюремный рацион хоть какое-то разнообразие, неосторожно напомнив, что он — Патриарший Местоблюститель и именно за это невинно страдает.

На следующий день Артемьев составил рапорт о сказанном митрополитом... Оперуполномоченный Яковлев написал резолюцию: «Приобщить... рапорт к делу... Учтите, что заключенный № 114 (митрополит Петр — Ред.) делал попытку установить связь с внешним миром. И использовать для этого ныне уволенного врача тюрьмы, поручая ему передать от него митрополиту Сергию икону...»

Тройка НКВД Челябинской области приговорила Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра (Полянского) к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 10 октября 1937 года в 4 часа дня.

Его биограф писал в 1960-е годы, когда шла волна новых гонений на Православную Церковь: «Настанет время, когда ошельмованный, оплеванный и сознательно затененный образ скромного и великого в своей простоте русского человека, беззаветно любившего Великомученицу Русскую Церковь, отдавшего всю жизнь на служение Ей и, наконец, душу свою положившего за Ее чистоту, единство и внутреннюю свободу, — образ Патриаршего Местоблюстителя митрополита Крутицкого Петра (Полянского) не только явится, как бы из небытия, но, очищенный временем и осиянный святостью своего подвига, окончательно займет подобающее место рядом с великим предшественником и другом - Святейшим Патриархом Тихоном в немалом сонме исповедников и ревнителей Церкви нашего смутного, но спасительного времени».

Решением Архиерейского Собора Русской Православной Церкви, состоявшегося 18-23 февраля 1997 года, Патриарший Местоблюститель митрополит Крутицкий Петр (Полянский) причислен к лику святых.

«В память вечную будет праведник».

Из книги О.Б. Сокуровой

«Неколебимый камень Церкви»

Источник:      Журнал "Пастырь" ноябрь 2007 г.